|
Не все равно ли нам, когда приходит осень... Нас зарешечивают, ну а мы молчим...
|
|||
|
* * * Не всё равно ли нам, когда приходит осень – Мы равнодушны к разному на свете, Мы не хотим сует, страстей не просим, Себя храня в заклеенном конверте.
Дыханье холодов мерцает белым, Мы окна на зиму заклеиваем крепко И, задыхаясь в комнатах всем раздражённым телом, Кому-то говорим, что это - клетка.
Но этот плен нам вовсе не противен. Его мы терпим, а в душе привыкли, К тому, что мир уже не агрессивен, К тому, что жизнь расплавилась без битвы.
К тому, что раз в году приходит осень, К тому, что одиночество выносим… Октябрь 2002.
Русое золото Осень 2002.
Я чувствую крупицу сожаленья В прощальном взмахе голубиных крыльев И страх при расставаньи, и смятенье, И гордость неизбежную княгини.
Я чувствую встревоженность во взоре, Лишь для меня открытую отныне, И безупречную смиренность боли В чертах повелевающей княгини.
Я чувствую огонь и холод тайны, Стянувший нас нервущейся бечёвкой В игре, где наши роли не случайны В содружестве обманщика с плутовкой.
Я чувствую, насколько наши души Стремятся до руин себя разрушить… Июль 2003.
Миледи 8 ноября 2003.
* * * Листом – гербарию выдох, И вдох – одинокий колос. И взор опустить не в силах.
А страх примеряет маски, В которых птенца задушит. По книгам изучит ласки И сделает всё как лучше…
В солёной росе – пальцы… От слов онемели уши… Удары под звуки вальса… И помнить уже не нужно…
И верить уже не нужно… И мир заполняет стужа… Апрель 2004.
Заря - это просто картина, Достойна ли рая – не знаю – Она, как узор на витрине, Но ты – совершенство – живая.
Такая красивая тайна – Ты словно сияешь и греешь, Ты – нежность, и необычайно Легка (даже тронуть не смеешь).
Желанье (до боли) струится, Тебя просто чувствовать рядом – Та самая синяя птица Из вечнозелёного сада, Та самая верная львица, С которой свободы не надо.
2. Не надо свеч, и шпилек-каблуков, Не надо подвенечных платьев белых, Но из ладоней в лоно облаков Верните стаю голубей несмелых.
Пускай летят, слепящей чистотой Показывая людям ангельские краски, И дарят вдохновенье и покой, Влюблённым – окрыляющие ласки.
А где-то возле светозарных врат, Над неботканными дождями и снегами, Освободивших птиц вознаградят В реальность воплощёнными мечтами И добрыми и радужными снами За истинные чувства наградят.
3. Ты тихо протянула мне ладони, В горсти скрывая краешек ночи, А я, не отворяя створок, обнял, Чтоб зябнущие пальцы излечить.
И вдруг почувствовал под тяжестью касанья Как будто трепет чьих-то хрупких крыл, Как будто бархат, тонкий, на прощанье Тебя на миг собою облачил.
Я вдруг почувствовал прохладу летних ливней, И жар золы погасшего костра И сердца стук в ладонях нелюбимой, В моих руках сгорающей дотла. Оно звучало, отмеряя время Души, которую ты мне преподнесла. Май 2004.
Русоволосая грустно на вечер глядит, Русоволосая знает, как ночь одинока. Терпкой отравой весна её сердце пьянит, Липким свеченьем Луна омывает жестоко.
Грязной постелью встречает её пустота, Звёзды проносятся мимо. Как будто для вида, Русоволосая пишет людей имена, Тех, с кем уже не сведёт её злая планида.
Русоволосая держит намокший платок – Это не слёзы, не кровь – это вязкая слякоть - Жижа, что март расстелил возле зябнущих ног. Плакать не будет она. Она станет фиалкой.
Станет любовью и стаей огней-снегирей, Робким теплом, словно первое солнце одарит. Русоволосая может стать нежностью всей, Только бы кто-то пришёл… Календарных путей только два, А билет лишь в одном направлении Русоволосая ждет, у окна, день цветения… Март 2004.
* * * И всё стало серым, как пепел, Сегодня не стало тепла, Того, что так поздно заметил. Сегодня вокруг пустота Своей немотой окружает И сумерек нагота В оконные створки вползает…
Сегодня она умерла И стала немножечко чище, И стала как в детстве светла, А здесь стало траурно тише. Сегодня ушла красота, Сегодня погасло сиянье Чего-то в груди. Пустота Считает часы расставания.
Которое вечно уже Продлится. Как будто спала В отражении на витраже, Забыв о дыхании. Сегодня она умерла… 19 марта 2004
Две черты, за которыми боль. Две черты, за которыми страх. Две черты – наши игры в любовь, Твои руки на простынях.
Лепестками ромашки – уста… Фитилями зажженных свечей На ветру полыхают в глазах Искры преданной жажды твоей…
Белым устлана наша постель. С черной завистью мгла за окном. Не апрель в наших душах теперь Лижет лапы довольным котом.
В наших душах теперь стаи птиц Пухом сыплют на шкуры зверей, В нас нет сроков, пределов, границ, Только ночь, так воспользуйся ей.
Лепестками сердечную боль Излечи, словно фея во снах… Мы с тобой две черты за чертой – Два ручья, что журчат в небесах. Апрель 2004.
* * * Соберите из них причину, Чтоб меня обвинить в попытке Вас предательски ранить в спину.
Все, что в жизни были, проступки Заплетите в тугую петлю, Пересуды и предрассудки Облегчат вам эту затею.
Это легче, чем быть терпимей, Это проще, чем верить правде. Порицание неотвратимей – Оправдания чувства ради.
Благодарен вам за сложенье Отрицательного героя. Что ж, я сам опущу на шею Змеевидную месть такою.
И обиды вами простятся, Даже прошлое станет лучше, И растрогано прослезятся Те, чей праздник давно разрушен… 1 мая 2004.
* * * Нас зарешечивают, ну а мы молчим, Нас ставят в угол, но мы терпим это, Нас вешают, без видимых причин Ссылаясь на суровость части света.
Нас вспарывают иглами всерьёз, Прессуют лозунгами, вдавливая в кресла, Мы терпим, не показывая слёз, Мы терпим осторожно, терпим с места
Не двигаясь. Не пробуя клинка На прочность. Вечерами прячась. Мы живы, пока воля такова Того, кто и не нами был назначен.
Мы можем изменить порядок дел, Нам выстрелы, угрозы не преграда. Мы знаем, где у каждого предел, Нас правилам войны учить не надо.
Так для чего нам слёзы и мольбы? Зачем покорно ходим под удары? Быть может, оттого что мы не львы, А только скромная овец отара? Весна 2004.
* * * Земной орбиты, вдалеке от рая, На крупной от хмельных дождей росе Как в сырости темницы погибаю.
Вдыхая утром, радуюсь заре, На миг о дне грядущем забывая, Но знаю: в нашей средней полосе Тепла и летом даже не бывает.
Моя святая плакала во сне, Последних строк глаголы повторяя Моих стихов, написанных весне, А я молчал, как ракушка пустая.
Она шептала, пальцами лаская И я, чтоб слышать, двигался теснее К пустоте, которая казалась жарче мая И не боялась подпускать к себе.
Так, счастливо фантазии внимая, Трепещет бабочка на матовом листе, Под остриём булавки остывая, Себя считая в адском колесе. Весна 2004.
* * * Где бы ни были, даже у моря, Никогда не встанет беда В нашем доме, если нас двое.
За спиной дожди и снега, Позади крадутся морозы, И роса кристаллами льда По утру. Грустить уже поздно.
Мы бредём, как будто во сне, Покидая обжитые избы За теплом, а каждый рассвет Зыбким светом венчает жизни.
Гаснет бледный янтарь луны – Он последний свидетель лета, Мы расстанемся до весны На остывшем холсте мольберта.
Мы не встретимся до тепла С этим небом, озябшим лесом Холода идут, холода Под фатой золотой невесты.
Я на миг становлюсь седым, Обнимая ржаное поле, Как прекрасно, что я любим, Что мы зиму встретим с тобою. 31 августа 2004.
* * * Из любого другого места, Но от этих вот берегов – Словно где-то внутри порезом, Не рубцуясь, болит душа, Задыхается певчей птицей. Хорошо, что здесь не спешат, Здесь и некуда торопиться.
Здесь от скита до кабака По проселочной очень близко Поднимаешь полный стакан Молока, и с брусникой в миску, Здесь хмельным провожаешь день И пьянящий рассвет вдыхаешь, И не знаешь плохих людей, И невзгод столичных не знаешь.
Здесь расписаны туеса. Марганцовочные закаты. И леса творят чудеса – Хвойным воздухом лечат яды, Потому, может быть, легко Уезжать из любого места, Кроме этих вот берегов И реки, где купалось детство. 31 августа 2004.
|
